САМАЯ ЖЕСТОКАЯ БИТВА НА ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ
Воспоминания полковника Ханса фон Люка о сражении за Хаттен и Риттерсхоффен
Часть 2
Мне все чаще казалось, что и мы и наш храбрый противник думаем только об одном – как бы уцелеть. Связь с дивизией прекратилась уже через несколько дней. От бросавших вызов смерти экипажей SPW из состава 1-го батальона, которые по ночам вывозили раненых и доставляли снабжение, мы знали, что в Хаттене картина примерно такая же, как и у нас. Там тоже удалось окружить батальон 79-й пехотной дивизии, который вырвался из кольца лишь после нескольких суток упорных боев. Там тоже в наших руках находились северная и западная части. Остальное с отчаянным упорством защищали американцы.
Мы слышали, что 10 января сильный штурмовой отряд из состава 25-й гренадерской дивизии сумел разгромить укрепленный пункт около Хаттена и взять в плен 300 человек. Это означало, что ширина бреши в «линии Мажино» достигла около 10 километров. Между тем мы безнадежно увязли в Хаттене, в Риттерсхоффене и к северу от них. Каждый день разгорались такие крупномасштабные артиллерийские дуэли, которых мы не видели даже в Нормандии.
Более всего удручала участь ни в чем не повинных гражданских. Потом насчитали свыше 100 человек погибшими – в основном дети и старики.
14 января американцы попытались отбить Риттерсхоффен, а в Хаттене вызволить два батальона 79-й пехотной дивизии США. Благодаря отважным действиям моей боевой группы и частей 25-й танково-гренадерской дивизии атаку удалось отбить с большим уроном для неприятеля. От пленных мы узнали, что с 14 января руководство боевыми действиями в «битве за Хаттен – Риттерсхоффен» перешло к командованию 14-й бронетанковой дивизии США. В Риттерсхоффене в состав ее были приданы один батальон 79-й пехотной дивизии, который на некоторое время был окружен нами, и части 42-й «Радужной» дивизии армии США.
Как писалось потом в хронике 14-й бронетанковой дивизии: «То было кровавое, жестокое и долгое дело – худшее из тех, что когда-либо выпадало на нашу долю».
На следующий день американцы повторили попытку и снова с теми же печальными результатами. Всего стороны за сутки расходовали свыше 10 000 артиллерийских выстрелов.
17 января вновь начались обильные снегопады. Видимость сократилась до ста метров. На рассвете американцы перешли в наступление на Риттерсхоффен и Хаттен 45 танками и пехотой. Артиллерия оказывала им интенсивную поддержку. В полутьме сильный штурмовой отряд неожиданно ворвался в Риттерсхоффен и взял в плен сотрудников полкового и батальонного штабов танково-гренадерской дивизии, а также солдат некоторых находившихся на отдыхе частей.
Вскоре после этого ко мне в подвал ворвался посыльный:
– Господин подполковник, «ами» захватили почти всех наших офицеров штаба и множество солдат. Мне удалось вырваться. Можете помочь?
Слава богу, у меня в распоряжении имелись бойцы парашютного батальона и нашего разведывательного батальона, которых я немедленно бросил в контратаку. Им удалось освободить большинство наших и еще взять больше 80 пленных.
18 января начиная с 14.00 противник вновь приступил к интенсивной артиллерийской подготовке по обоим населенным пунктам и в 17.00, когда стемнело, двинулся в атаку на Риттерсхоффен с севера и юга и таким образом схлестнулся с парашютистами и с моим 2-м батальоном. С большими потерями противник был отброшен; наша артиллерия оказала нам самую действенную поддержку.
Ночью прибыл связной из дивизии:
– Господин подполковник, дивизионный командир поручил мне проинструктировать вас относительно намерений командования группы армий «G».
19 января с расширенного берегового плацдарма через Рейн к югу от Хагенауского леса будет развернуто наступление силами танкового корпуса и парашютной дивизии. Нашей дивизии предписано принять в нем участие. Имеется понимание того, что выход из боевого соприкосновения в настоящий момент невозможен. Двум измотанным дивизиям, ведущим бои в Хаттене и в Риттерсхоффене, предписывается создать впечатление о намерении перейти к наступательным действиям путем более активного применения штурмовых отрядов и широкого использования артиллерии, с целью сковать вражеские силы. Задача состоит в том, чтобы продвинуться за Хагенау на запад и затем окружить силы неприятеля севернее реки Модер.
Вам будет небезынтересно узнать, – с улыбочкой продолжал молодой офицер, – что командование на южном участке Рейна поручено Гиммлеру. Более того, Гитлер лично распорядился о новом наступлении к югу от Хагенауского леса. Теперь все пойдет так, как надо, господин подполковник. Победа обеспечена.
Иной раз мы исполнялись такого бесстрашия и такого юмора висельников, что делались позволительными подобные замечания, за которые можно было запросто лишиться погон, а то и головы.
– Отлично, – заключил я, прежде чем дать молодому лейтенанту разрешение удалиться, – положимся на Гиммлера и на его «боевой опыт».
Несмотря на мощный артиллерийский огонь, бои за два наших населенных пункта, уже на 90 процентов разрушенных, продолжались еще двое суток. В Хаттене парашютисты, при поддержке нескольких танков, вновь атаковали отважных солдат 79-й пехотной дивизии США. Американцы пускали в дело все, от пушек до базук и пистолетов, даже ножи шли в ход в отчаянных схватках за каждый дом. Противник отбил атаку.
Вечером 19 января прибыли передовые части 47-й фольксгренадерской дивизии; их доставили железнодорожным эшелоном из Германии с тем, чтобы высвободить нас. Ночью сильно поредевшие части 25-й танково-гренадерской дивизии передали свои позиции смене и отошли в тыл на доукомплектование. Остальные подразделения этой храброй дивизии были выведены ночью с 20 на 21 января.
Утром холодного зимнего дня, 21-го числа, над Риттерсхоффеном воцарилась подозрительная тишина. Я попросил майора Курца выслать штурмовой отряд, чтобы разузнать, что затевает противник.
Сам же я смотрел из окна подвала на другую сторону улицы, где в разрушенных зданиях обычно то и дело появлялся кто-нибудь из американцев.
Теперь же не было никакого движения. Тихо. Даже вражеская артиллерия молчала. Майор Курц бегом преодолел сотни метров, отделявшие его от моего командного пункта.
– Господин подполковник, «ами» ушли. Вывели свои войска ночью под прикрытием артиллерии.
Курц смотрел на меня красными от недостатка сна глазами. Я пожал ему руку.
– Так вот оно значит как, Курц… Спасибо за все, что сделали вы и ваши люди.
Небритые, обросшие бородами «подводников», мы стояли друг перед другом и никак не могли поверить, что смертоносная бойня кончилась.
– Нет ни победителей, ни побежденных. Так для чего же все это было?
Потихоньку измученные люди вылезали из подвалов. Появлялись и гражданские. У них в глазах стояли слезы.
– Все позади? Все кончилось? Можно теперь похоронить мертвецов?
– Нам очень жаль, что такая судьба постигла вас и вашу деревню. Чертова война! Для вас она теперь кончилась.
Неспешно, в задумчивости мы с Курцем подошли к церкви, от которой уцелела лишь часть. Вошли внутрь через огромный пролом в стене. Я повернулся к превращенному в руины алтарю и посмотрел на орган. Похоже, он не пострадал. Появилось несколько солдат.
– Пошли, – махнул я одному ефрейтору, – пошли к органу.
Когда мы поднялись, я попросил солдата раздуть мехи. Сам сел за орган. Как ни невероятно, он работал.
Я начал играть хорал Баха «Nun danket alle Gott». Звук разносился над руинами и улетал дальше в поля. Все больше солдат входило в полуразрушенную церковь, за ними следовали старухи и дети, они преклоняли колени и тихо молились. И мои солдаты не стыдились слез.
Что же случилось? Что побудило американцев бросить оба селения и, несмотря ни на что, отказаться от шанса отбить «линию Мажино»?
Мы узнали об этом спустя несколько суток. Пленные офицеры сказали нам, что командование 7-й армии США, отвечавшее за данный участок, рапортовало в группу армий о том, что дивизии, занятые в боях в Хаттене и Риттерсхоффене, поредели настолько, что не в состоянии удерживать позиции. В результате из группы армий пришел приказ оставить Хаттен и Риттерсхоффен, а также и весь участок «линии Мажино» в районе к северу от Хагенауского леса и отойти на подготовленные позиции по реке Модер, протекающей на восток из Вогезов через Хагенау.
39-й танковый корпус и 14-й корпус СС вслед за парашютной дивизией двинулись на запад с берегового плацдарма на Рейне и вышли к Хагенау, что создавало для американцев угрозу быть окруженными севернее Хагенауского леса. 21 января сильные боевые формирования устремились на запад из Риттерсхоффена. Утром 22-го числа нас сменила фольксгренадерская дивизия, и мы вышли к Модеру к западу от Хагенау. Храбрая 25-я танково-гренадерская дивизия, пробивавшаяся вперед южнее по обледеневшим дорогам и заснеженным тропам Хагенауского леса, тоже достигла реки Модер. Наши гренадерские роты насчитывали не более 20 или 30 активных штыков. Все равно успех был в досягаемости – мы могли отрезать американцев от Страсбурга.
Вдруг 25 января пришел неожиданный приказ сосредоточиться в районе Канделя, к западу от Рейна на высотах неподалеку от Карлсруэ для получения пополнений. 25-я танково-гренадерская дивизия уже 24 января была выведена в район севернее Канделя.
Конечно, мы радовались отдыху после стольких суток тяжелых боев в Риттерсхоффене, но никак не могли понять, зачем нам приказали отступать, когда мы находились в такой близости от цели.
//Ханс фон Люк, "На острие танкового клина"//
#ВМВ@militargeschichte | #Воспоминания@militargeschichte | #Западный_фронт@militargeschichte
